narkom

Ноябрь, как я к нему привык – уныние и кисляк, и самое паскудное, что впереди – ещё полгода такой же серой хуеты.
Июнь – не в пример задорнее, насыщенней, завтра в школу не идти, пахнет портвейном, игральными картами и купанием при луне беструсов.

Как это отражено у великого композитора?
В ноябре у него – катание на тройке.
В июне – поют венецианские гондольеры, и делают это, будем честны, не только без озорства , но, прямо скажем, не по-летнему грустно.
Или возьмём например февраль, по разнузданности на слух более похожий на август.
Оказывается, масленица задаёт тон всему месяцу.

Музыку в школе у меня преподавал хромой баянист.
Он ставил нам пластинки с классикой, а сам увлеченно курил местную газету с надоями и объявлениями «сниму гараж», попаливая краем глаза в окно свой запорожец.
40 минут тупняка, когда часы безнадежно встают, и ты блять натурально сотонеешь, ощущая, как из тебя необратимо уходит жизненная энергия.

Через это у меня безнадежный нигилизм и отсутствие минимальной грамотности.
Сальери я с трудом отличаю от сольфеджио.
П. И. Чайковский же, хоть и гомосек, а дирижирует на открытии Карнеги-холла, сыграть в котором в наши дни - прерогатива исполнителей максиальной чоткости.

Между мной и волшебным миром искусства при попытке понять его головой – бездна.
А музыка, сама по себе – чудо как хороша.